Вслед за ветром
Хроники путешествий выходцев из Беларуси
Юзе ф Копать
Известный путешественник и мемуарист Юзеф Копоть родился 16 мая 1762 в Пинском уезде, в семье ротмистра войска Великого Княжества Литовского. Мальчик воспитывался дома, изучал родной язык, латынь, геометрию. Военная профессия отца обусловила дальнейшую судьбу сына, который с шестнадцати лет был отдан на службу в Пинскую кавалеристскую бригаду. Начав со звания рядового, Юзеф прошел все ступени военной службы.
В 1794 г. Ю. Копоть присоединился к восстанию под руководством Т. Костюшки. В битве под Матеёвицами, где Копоть сражался в чине бригадира кавалеристской бригады, в октябре 1794 г. он был
Маршрут Юзефа Копатя
тяжело ранен и попал в плен российской армии. По приказу Екатерины всех пленных поляков решено было развести по разным губерниям российской империи – в отдаленные города, где не проходили бы большие дороги, в каждый по одному человеку. Поскольку Ю. Копоть по принуждению был призван к присяге на верность российской императрице, пленного бригадира судили строже других — как дезертира. Военный суд в Смоленске приговорил его к пожизненной ссылке на Камчатку. Ю. Копоть пишет: «На меня был наложен титул секретного арестанта. Один нумер без имени. Такой арестант у них – величайший преступник. С ним никто, под самым страшным наказанием, не может не только разговаривать, но даже и знать, как он называется и за что взят». Местом ссылки ему определили Нижнекамчатск. Большую часть пути к месту ссылки узник находился в кибитке. В ней он уже проделал путь от Киева до Смоленска, а после оглашения приговора в ней же он отправился в ссылку – через Москву, Казань, Тобольск, Иркутск. "Она
Кибитка для перевозки заключенных
походила на сундук. Снаружи обита кожами, а внутри железными листами. Только сбоку было окошечко для подачи воды и пищи, да на дне другая дира для спуска. Сиденья в сундуке никакого не было. А так как раны мои еще не зажили, то дали мне мешок с соломой». От Иркутска до р. Лены его везли, судя по его запискам, уже в повозке. Лишь последний тяжелейший сухопутный участок от Якутска до Охотска он проделал верхом на лошади.
В Охотске, на берегу моря Ю. Копотя повстречал неизвестный греческий купец, который предложил передать его письма на родину, что было весьма рискованно. Вместе с письмами Копать подал и прошение о помиловании. Затем арестанта погрузили на корабль, принадлежащий иркутской купеческой компании, дав ему в сторожа матроса. Судно не дошло ещё до Нижнекамчатска, как на нём закончились запасы пресной воды, и было решено зайти в Большерецк. Стоянка продолжалась несколько дней. Выйдя опять в море, судно попало в шторм и потерпело крушение. Это случилось в районе Курильских островов. Спасся Ю. Копоть благодаря своему стражнику – опытному мореплавателю. По прибытии в Нижнекамчатск Ю. Коптя встретил комендант. Он заверил пленника, что постарается по возможности облегчить его участь.
Поселили бригадира в землянке у одного ссыльного сибиряка. Вот как Ю. Копоть описывает отведенное для него жилье: «Здесь я нашел два круглых окна из слюды, каменный столик, лавки по стенам, в середине камин, который служил вместе и печью, так что, бывало, когда натопят дровами – затыкают трубу, и дом нагревается. Было еще одно окно вверху из глыбы льда, оно облеплялось снегом с водою и довольно долго сохранялось». Сторожа заменял ему хозяин дома, русский, который жил с ним через стену. Именно он помог ссыльному на первых порах обустроить свой быт, тем более, ссыльный привез с собой запас «тютюна» - дешевого табака, который можно было выгодно
Нижнекамчатск. Рисунок XVIII века
обменять. Юзеф стал бодрее, сознавая, что нужда и голод грозят. У него хватало свежей и копченой рыбы, оленьего мяса и молока, ржаных сухарей, ягод.
Потянулись грустные однообразные дни. Видя, что ссыльный находится в крайне угнетенном моральном и физическом состоянии, комендант разрешил ему «три раза в неделю прогуливаться по берегу океана», конечно, под присмотром своих сторожей. Во многом благодаря этим прогулкам ссыльный смог познакомиться с природой и населением Камчатки. В записках, которые появились позже, даются описания быта и обычаев жителей Нижнекамчатска, их способов ловли рыбы, пушного зверя, птицы, собирания и заготовки яиц, ягод. Он пишет «В числе последних есть одна превосходнейшая на вкус – называется морошка. Растет она на болотистых островах, походит на нашу малину, но в три или четыре раза крупнее ее…». Способ добывания соли, который он описывает, отличается от тех сведений, которые мы встречаем в других исторических источниках: «Соль производят из деревьев, выброшенных морем: их жгут, из пепла приготовляют щелок и последним обливают рыбьи головы, предназначенные для соления. Камчадалы и другие местные народы не любят соли, и в пище ее мало употребляют».
Неизгладимое впечатление произвели на Ю. Копотя вулканы: «У самой Нижней Камчатки, близ реки того же имени, впадающей в море и постоянно переполненной лавою, находится вечно действующий вулкан (Ключевская сопка).
Только в темную ночь вулкан дает себя видеть в своем убранстве. Вся его фигура светится, как фонарь, все очертания его ясны, и видно, как он или выбрасывает лаву вверх, или же разливается» . Во время его пребывания в Нижнекамчатске произошло сильное землетрясение. Оно произвело особенно сильное впечатление на Ю. Копотя, о котором он писал так: «Во многих превратностях судьбы я никогда не лишался спокойствия, на поле брани тоже никогда не терял самообладания, тогда же, должен сознаться, я потерял присутствие духа. Землетрясение было ужасным, сопровождалось сильным гулом и длилось несколько минут. Вулкан вторил ему сильным грохотом
Вода в реке Камчатке спала, океан значительно отодвинул свои воды, а потом вся местность по всей Нижней Камчатке покрыта была ржавым покровом пепла, толщиной в несколько дюймов...». Действительно, в те годы в этом районе наблюдалась большая вулканическая активность. Это подтверждают и исторические сведения, оставленные многими исследователями.Ссыльный был рад каждому новому человеку, попадавшему в Нижнекамчатск. Он охотно слушал рассказы моряка В. О. Олесова, бывшего в свое время штурманом у Г. И. Шелихова. Бывалый мореплаватель подарил Ю. Копотю копию своей карты северо-востока Азии, при составлении которой использовал материал других русских путешественников.
А через некоторое время судьба ссыльного изменилась. Когда после смерти Екатерины II в1796 г на русский престол вступил Павел I, был издан приказ освободить из тюрем и ссылки участников восстания Т. Костюшко. Весть об амнистии дошла и до Камчатки. Бригадир уверял впоследствии, что если бы не встретившийся ему в Охотске греческий купец, который взял письма и прошение Ю. Копотя о помиловании и отослал в столицу, о нем забыли бы…
Однако радость по поводу получения свободы была быстро омрачена, когда Ю. Копоть узнал, что еще не так скоро сможет вернуться на родину, так как не было корабля, который вскоре мог бы взять его на борт. Комендант же Нижнекамчатска в первых числах ноября 1796 г., когда замерзли берега океана, сухопутной экспедицией решил выслать в Иркутск рапорт о делах на вверенной ему территории. Ю. Копоть решил воспользоваться этим случаем, хотя комендант не хотел отпускать его по причине, что ни один европеец не в состоянии перенести такое путешествие. Это было действительно опасное предприятие. На собачьих упряжках нужно было ехать по суше – из Нижнекамчатского острога на западное побережье Камчатки, затем – до Гижигинской губы и по северному побережью Охотского моря. Это был тяжелый, но хорошо известный сухопутный маршрут, по которому везли ясак. Попрощавшись со всеми, Ю. Копоть занял место в специально сделанных для него санках «у которых закрытое помещение обложили оленьими и медвежьими шкурами, так что оно немногим разнилось от нашей кареты, было очень теплое и даже имелось окно из слюды». С ним еще были две косматые собаки, которые согревали его. В конце этого двухмесячного, полного приключений и лишений путешествия Ю. Копоть прибыл, наконец, в Охотск, откуда после отдыха он добрался до Якутска, а оттуда уже известным ему сибирским трактом возвратился на родину. Во время пребывания в Нижнекамчатске Ю. Копоть сумел собрать большую коллекцию минералов и камчадальской одежды. Только немногие из этих ценных экспонатов ему удалось довезти до родины, так как большую их часть отобрал комендант Охотска.
По возвращении из ссылки Ю. Копоть, для которого существовал запрет на проживание в крупных городах империи, жил в разных местах. Бывший бригадир жил в Вильне, Несвиже, на Волыне. По совету Юлиана Немцевича он записал и издал отдельной книгой свои впечатления от вынужденного путешествия на Камчатку и о жизни в ссылке. Спустя несколько лет после возвращения из ссылки Ю. Копать приступил к написанию своих воспоминаний, оконченных, судя по пометке в подлиннике, в 1810 г. При жизни самого Ю. Копатя в 1821 г. был опубликован лишь фрагмент записок, тогда же он появился в русском переводе. Полностью одна из редакций записок оказалась изданной в 1837 г. и озаглавлена – «Дневник путешествия Юзефа Копатя вдоль всей Азии напролет до порта Охотска по океану через Курильские острова до Нижней Камчатки, а оттуда возвращение до того же самого порта на собаках и оленях». Написанные им записки начали приобретать европейскую известность уже вскоре после выхода в свет.
Самое ценное для читателя в сочинении Ю. Копотя — описание жизни народов Азии. Он был в числе первых, кто рассказал о маленьком народе — тофаларах, которые кочевали в Саянах, описал быт и хозяйство якутов, коряков и чукчей. Больше всего места в книге уделено ительменам, в среде которых Ю. Копоть провел не менее двух лет и за которыми вел постоянное наблюдение. Из описаний бригадира видно, что этот народ жил тогда в условиях первобытно-общинного строя. Ительмены добывали средства к существованию сбором птичьих яиц, ягод, кореньев, рыбной ловлей, охотой на птицу и пушного зверя. Ю. Копоть утверждал, что «камчадал (ительмен) по природе добрый, приветливый и безгранично гостеприимный». Ительмены снабжали бригадира свежей пищей, и он подчеркивал значение этого: «Я не смог бы вынести тяготящего меня бремени, если бы не доброта камчадальского народа, которая в определенном смысле облегчала мои страдания». Подробно описал Ю. Копоть езду на запряженных собаками санях, устройство летних шалашей и огромных зимних землянок. Отмечал, что ительмены делали иглы из рыбьих костей, а нитки — из оленьих сухожилий, одежду шили из оленьей замши. На смену первобытным орудиям труда из кремня приходили железные изделия, которые привозились русскими купцами. Внимательное и доброжелательное отношение ссыльного к аборигенам дало ему возможность познакомиться с их богатым духовным миром, религией, с любопытными шаманскими обрядами.
Дневник Ю. Копотя высоко оценил известный поэт, уроженец Новогрудчины Адам Мицкевич. Записки, написанные нашим ссыльным земляком, давали европейскому читателю едва ли не одно из первых представлений о неизведанном крае. Описание Камчатки, которое оставил Ю Копать по полноте уступает только «Описанию земли Камчатской» С.П.Крашенинникова. Меткие наблюдения, живые картины быта и природы в его сочинениях и теперь остаются настоящим кладезем знаний о Сибири и Камчатке.
Юзеф Копать не мечтал стать учёным. Он был военным человеком, который дослужился до звания бригадного генерала. Но помимо воли стал этнографом и исследователем природы самого восточного полуострова Евразии.
Умер Юзеф Копать в 1827 г. и был погребен на католическом кладбище родового имения в Лушнево, которое находилось на территории современного Браславского района Витебской области